Неточные совпадения
Она понимала, что если она до сих пор могла
укрываться от зоркого взгляда Штольца и вести удачно войну, то этим обязана была вовсе не своей силе, как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был не
на ее стороне, и потому вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и минуту
времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
Даже барщинские крестьяне — и те не до конца претерпевали, потому что имели свое хозяйство, в котором самостоятельно распоряжались, и свои избы, в которых хоть
на время могли
укрыться от взора помещика и уберечься от случайностей.
Я помню, однажды семейный обед наш прошел совершенно молчаливо. Отец был бледен, у матушки по
временам вздрагивали губы… Очевидно, совершилось нечто такое, что надлежало сохранить от нас в тайне. Но ничто не могло
укрыться от любознательности брата Степана, который и
на этот раз так изловчился, что к вечеру нам, детям, были уже известны все подробности олонкинской катастрофы.
Тут он отворотился, насунул набекрень свою шапку и гордо отошел от окошка, тихо перебирая струны бандуры. Деревянная ручка у двери в это
время завертелась: дверь распахнулась со скрыпом, и девушка
на поре семнадцатой весны, обвитая сумерками, робко оглядываясь и не выпуская деревянной ручки, переступила через порог. В полуясном мраке горели приветно, будто звездочки, ясные очи; блистало красное коралловое монисто, и от орлиных очей парубка не могла
укрыться даже краска, стыдливо вспыхнувшая
на щеках ее.
Зачем шатался
на прииски Петр Васильич, никто хорошенько не знал, хотя и догадывались, что он спроста не пойдет
время тратить. Не таковский мужик… Особенно недолюбливал его Матюшка, старавшийся в компании поднять
на смех или устроить какую-нибудь каверзу. Петр Васильич относился ко всему свысока, точно дело шло не о нем. Однако он не
укрылся от зоркого и опытного взгляда Кишкина. Раз они сидели и беседовали около огонька самым мирным образом. Рабочие уже спали в балагане.
Прогулка Санина с Марьей Николаевной, беседа Санина с Марьей Николаевной продолжалась час с лишком. И ни разу они не останавливались — все шли да шли по бесконечным аллеям парка, то поднимаясь в гору и
на ходу любуясь видом, то спускаясь в долину и
укрываясь в непроницаемую тень — и все рука с рукой.
Временами Санину даже досадно становилось: он с Джеммой, с своей милой Джеммой никогда так долго не гулял… а тут эта барыня завладела им — и баста!
И затем, дорогая, вы вступили
на стезю порока, забыв всякую стыдливость; другая в вашем положении
укрылась бы от людей, сидела бы дома запершись, и люди видели бы ее только в храме божием, бледную, одетую во все черное, плачущую, и каждый бы в искреннем сокрушении сказал: «Боже, это согрешивший ангел опять возвращается к тебе…» Но вы, милая, забыли всякую скромность, жили открыто, экстравагантно, точно гордились грехом, вы резвились, хохотали, и я, глядя
на вас, дрожала от ужаса и боялась, чтобы гром небесный не поразил нашего дома в то
время, когда вы сидите у нас.
Во вторник день был серенький, задумчивый и тихий. Рано утром, с час
времени,
на землю падал, скупо и лениво, мелкий дождь, к полудню выглянуло солнце, неохотно посмотрело
на фабрику,
на клин двух реки
укрылось в серых облаках, зарывшись в пухлую мякоть их, как Наталья, ночами, зарывала румяное лицо своё в пуховые подушки.
Это обстоятельство тоже не
укрылось от сатирической наблюдательности сотрудников «Собеседника», и в нем встречаем несколько горячих нападков
на корыстолюбие, несколько резких картин, представляющих нам, как велико было зло в это
время.
Внешняя Политика, внутреннее правление, трудное и
на многие предметы обращенное правосудие, занимая всю душу, истощают ее деятельность, которая,
укрываясь в частях своих от глаз Историка, не менее нужна и спасительна для государств и которая, подобно тонким, едва заметным нитям ручейка, мало-помалу образующим светлую реку, обращает
на себя внимание наблюдателя только чрез большое пространство
времени, представляя картину народного счастия, удовольствия и порядка [Я не могу говорить здесь о всех Указах Екатерины: например, о межевании, о фабриках, о таможнях, о рудокопнях, о почте, о сборе податей, о банках и проч.
Он нас считал как бы недостойными, что ли, этой чести, чтобы познакомить нас с его настоящим семейством, и оно
на все
время нашей стоянки
укрывалось в тех дальних комнатах, где мы не были.
За последнее
время у Половецкого все чаще и чаще повторялись тяжелые бессонные ночи, и его опять начинала одолевать смертная тоска, от которой он хотел
укрыться под обительским кровом. Он еще с вечера знал, что не будет спать. Являлась преждевременная сонливость, неопределенная тяжесть в затылке, конвульсивная зевота. Летом его спасал усиленный физический труд
на свежем воздухе, а сейчас наступил период осенних дождей и приходилось сидеть дома. Зимняя рубка дров и рыбная ловля неводом были еще далеко.
Каждый в отдельности, невольно поддаваясь в душе чувству страха за возможность неблагоприятного ареста, хотел бы как-нибудь увильнуть от него и потому стремился исчезнуть куда ни
на есть из коммуны,
укрыться где-нибудь
на стороне, в месте укромном, глухом и безопасном, и каждый в то же самое
время ясно провидел в другом подобное же эгоистическое стремление; но Малгоржану, например, не хотелось, чтобы Анцыфров избежал ареста, тогда как сам он, оставаясь в коммуне, подвергнется ему; равно и Анцыфрову не хотелось, чтобы и Малгоржан
укрылся, если ему, Анцыфрову, предлежит сия печальная участь.
Спать не хотелось, но от нечего делать, чтобы как-нибудь скоротать
время, он лег и
укрылся пледом. Лошадин, убирая посуду, выходил и входил несколько раз, почмокивая и вздыхая, всё топтался у стола, наконец взял свою лампочку и вышел; и, глядя сзади
на его длинные седые волосы и согнутое тело, Лыжин подумал...
Не больший порядок был и в самом Петербурге и даже в его центральной части, где помещались дворцы. Современник императриц Анны и Елизаветы майор Данилов рассказывает, что в его
время был казнен
на площади разбойник князь Лихутьев: «голова его вздернута была
на кол». Разбои и грабежи были тогда сильно распространены в самом Петербурге. Так, в лежащих вокруг Фонтанки лесах
укрывались разбойники, нападая
на прохожих и проезжих. Фонтанка в то
время, как мы знаем, считалась вне городской черты.
Несмотря
на принятые, как мы видели, со стороны князя Василия меры, чтобы предстоящая свадьба его дочери с князем Воротынским оставалась до
времени в тайне, эта тайна не
укрылась от проницательности сенных девушек, и в горнице княжны, чуть ли не тотчас же по возвращении ее от князя Василия, стали раздаваться свадебные песни и величания «ясного сокола» князя Владимира и «белой лебедушки» княжны Евпраксии.
Эта последняя весть достигла лесных чащ, многочисленных в то
время на земле русской, где
укрывались разного рода беглые «лихие люди», сплотившиеся в правильно организованные шайки и наводившие
на мирных поселян и городских обывателей страх, не меньший, чем там и сям появлявшиеся с окраин татарские полчища.
Жизнь в Петербурге была в то
время, а особенно во
время царствования императрицы Анны Иоанновны и кратковременного правления Анны Леопольдовны, далеко не безопасна. Разбои и грабежи были сильно распространены в самой столице. В лежащих кругом Фонтанки лесах
укрывались разбойники, нападая
на прохожих и проезжих.
Ожидания двенадцатого часа исполнены душевной тревоги. В этот час все уляжется во дворце и месяц уйдет за снежную окрайницу земли. А теперь как все везде суетится! назло ей каким ярким светом налился месяц! как ослепительно вырезывается он
на голубом небе! Только по
временам струи облачков наводят
на него легкую ржавчину или рисуются по нем волнистым перламутром. Как пышет свет этого месяца
на серебряный мат снегов и преследует по нем малейшие предметы! Где
укрыться от этого лазутчика?
Мы вправе лишь сказать одно: кто, как сделал то Иоанн, в решительную минуту, когда наше войско стремглав бросилось из Казани, преследуемое неприятелем, стал перед ним и остановил робких, кто своею рукою писал правила Стоглава, заботился о торговле, о просвещении, тот не был бегун, не знавший, где
укрыться от толпы татар, как описывает его Курбский, или малодушный властитель, которого силою заставили полюбить
на время добродетель.
Федор Николаевич и Талечка, как раз были в это
время около этого павильона и,
укрываясь от хлынувшего
на них народа, должны были войти в открытые настежь двери Ritter Spiel'я.
Роза была уже у ворот мызы, потому что к воротам подъехал господин Фишерлинг (имя, которое давал себе Паткуль в Швейцарии, во
время своего бегства, и удерживал
на мызе друга своего Блументроста, где
укрывался от преследований власти и своих врагов и откуда действовал против них со своими друзьями и лазутчиками). Бледнея, вспыхивая и дрожа, швейцарка схватила за узду бойкого коня приезжего. Животное без сопротивления ей отдалось.